|
Я знала, что должна многому научить свою дочь, но вот чего я точно не ожидала, так это того, что она сама, от горшка два вершка, возьмется учить меня. А она учит, и у нее это получается гораздо лучше чем у любых авторов тренингов «Как улучшить жизнь». Вот чему она меня уже научила – а ведь она только начала! 
Терпению. Да, ей требуется примерно вечность, чтобы одеться. Да, в магазине она замирает у каждой полки. Да, завтраки в нашем доме растягиваются на час, поскольку кое-кто ковыряется в тарелке. Но гордость от самостоятельности, удовольствие покрутить в руках каждый пакетик и понюхать каждое яблоко – это же бесценно. И я должна сдерживать порыв поторопить, помочь, выдернуть ее из мечтательности. Это очень тренирует терпение.
Жить сейчас. Было время, я практиковала мантры, закупала литрами эфирные масла и бегала на йогу, но ребенок оказался самым эффективным способом научиться жить здесь и сейчас. Мыльные пузыри не будут летать вечно, печенье, вынутой из духовки, через 10 минут уже будет пахнуть немного иначе, песочный замок смоет первой же волной. Эфемерность всех этих маленьких детских радостей (и ее настойчивое «ну мам, ну посмотри!!») научил меня воспринимать каждый момент во всей его полноте.
Любопытству. Что это за черная штука следует за мной в солнечные дни? А если я попытаюсь от нее убежать? А если побегу за ней? Куда она пропадает, стоит лишь вернуться домой? Сколько восхищения, сколько экспериментов! Ч чтобы ответить на ее вопросы, мне и самой приходится становиться любопытной, искать информацию и задавать вопросы, которые мне самой на ум никогда бы не пришли.
Быть здесь на 100%. Когда моя дочь играет со мной, она требует от меня полного присутствия. Все мое внимание должно принадлежать ей. И это очень логично. Когда я говорю с ней, я требую, чтобы она на меня смотрела, слушала меня (и слышала) и вообще воспринимала всерьез. Так почему бы ей не требовать того же от меня? И почему бы мне не дать ей это, ведь она очень скоро перерастет эти игры, и фейсбук с твиттером станут для нее намного важнее времени, проведенного со мной. Поэтому и я не буду пялиться в телефон, когда ей нужно мое внимание.
Называть вещи своими именами. Все мы стараемся говорить правду, но чаще все-таки привираем, чтобы сгладить острые углы и не задеть чье-то самолюбие. Когда моя дочь говорит, «слишком соленый» или «слишком громко», она имеет в виду именно это. Можно быть честным, не оскорбляя, и, если я попрактикуюсь, у меня так тоже получится.
Уверенности. Когда она смотрит наши старые записи из путешествий, она всегда говорит: «В следующий раз я поеду туда с вами. В самолете. Вот здорово будет!». Никаких сожалений, никаких вопросов, почему она никогда не гоняла на велике по тюльпановым полям в Голландии и не плавала в океане у берегов Ямайки. Только «в следующий раз». Надежда и уверенность, что он, конечно же, случится. Вот чего нам иногда очень не хватает.
Умению довольствоваться малым. Когда она была маленькой, она могла часами играть с ложкой и миской, или разыгрывать драмы с участием плюшевых зверят, или собирать на берегу гальку для своих художественных проектов. У нас есть друзья, которые набивают комнаты своих детей какими-то сверхтехнологичными мигающими, говорящими и шагающими игрушками, но она никогда не проявляла к ним интереса. Каждый раз, играя с какой-нибудь деревяшкой, она показывает мне, что счастье не зависит от того, что ты имеешь, а креативность не может быть ограничена нехваткой средств.
Прощать. Мне всегда было очень трудно простить, отпустить и забыть. Отлично понимаю, что это только вредит мне, но поделать ничего не могу. Но когда я смотрю на дочь, я остро чувствую, как быстро идет время, и как глупо тратить силы на что-то разрушительное.
Вернуться назад
|
